Пару лет назад случилось со мной странное. Выпала из кармана джинсов пачка сигарет. Казалось бы, выпала да и выпала. Поднял, обратно в карман положил - всего-то дел, что тут странного? Но вот ведь... В пачке не хватало всего одной сигареты. Когда она упала, почему-то раскрылась и из нее веером вылетели все сигареты до единой. Интересно, что в то время я курил Davidoff, а они ведь длиннющие. До сих пор не понимаю, ни как пачка раскрылась, ни как 19 длинных сигарет могли вылететь сквозь такое небольшое отверстие в пачке. Значит, у них в определенных условиях тоже срабатывает принцип домино?

Не менее удивительная история произошла месяц назад в крохотном польском городке Корбелув на границе со Словакией, где мы проводили новогодние каникулы в утехах, свойственных традиционному гастро-алко-и так далее-туризму, катались на лыжах и вообще всячески развлекались, насколько хватало воображения (не так уж и на много его хватало). В первый же вечер по прибытии мы, само собой разумеется, отправляемся ужинать. Поскольку это пятница, лыжников вокруг видимо-невидимо, причем глаза у всех горят голодным огнем. В итоге обе местных харчевни набиты под завязку, а в одной из них с лыжников, не желающих отведать местной кухни, а совсем наоборот, начинают взимать туалетную пошлину. Но дело не в этом. Дело в том, что питательный ажиотаж заставляет нас вшестером уместиться за крохотным столиком в углу заведения. Я, как обычно, попадаю в аккурат напротив угла стола. Некоторое время все предаются мерному движению челюстей, позвякиванию посудой, даже, наверное, чавканью, вобщем - всей той незамысловатой мелодии, что обычно сопровождает воссоединение человека с едой после долгой разлуки. Тут-то все и началось: приносят мне placki zemniaczane z serem. Это нечто вроде наших дерунов, только как-то поплотнее и похрустящее. А сверху полито расплавленным сыром. Ножи, как водится, явно давно не точили, поэтому движения получаются пилящими, тягучими. А пляцки сыром за тарелку цепляются, тянут ее за собой. А тут у нас и разговор завязался. А пляцков все меньше и меньше: вот уже остался небольшой "сектор" последнего из них. А край стола все ближе и ближе... Наконец, через мгновение после очередной попытки отрезать кусочек тарелка исчезает под столом, и еще через мгновение, несмотря на мои отчаянные попытки поймать ее в этом коротком полете, откуда-то из-под лавки слышен жалобный стон бьющегося фарфора. Как водится в таких случаях, все присутствующие замолкают и начинают напряженно озираться. Наконец все глаза замирают на нас, что позволяет ощутить себя героями последних пяти минут. Радостно хохочем, обстановка разряжается, отовсюду видны сочувственные и злорадные улыбки. Но тут раздается громовой хохот: я наконец вынимаю руки из-под стола, где безуспешно ловил тарелочку. Как и положено, в правой руке нож, в левой - вилка. На вилке покоится тот самый кусочек пляцка, который я пытался разрезать надвое. До сих пор не понимаю, как я умудрился его поддеть настолько удачно, что он при всей бешеной динамике ситуации остался на вилке, площадь которой превышал как минимум в пять раз. Удивительно...